Брэму не пришлось вернуться в Европу. По договору с Мюллером, он должен был пред­принять второе путешествие, в самое сердце Африки, почти к экватору, а собранные коллекции привезти барону Мюллеру в Европу. Экспе­диция предстояла еще более трудная, и в помощь Брэму приехал его старший брат Оскар.

Первая часть путешествия прошла удачно. Были собраны большие коллекции птиц, зве­рей и насекомых и проведено много интересных наблюдений. В этот период особенно успешно пополнялись сведения о жизни и распростране­нии насекомых; быстро росли коллекции бабо­чек, жуков п других тропических насекомых, которыми специально занимался Оскар Брэм. Альфред Брэм знал насекомых хуже своего брата и меньше занимался ими.

Вторая часть путешествия была несчастлива. Погиб Оскар Брэм. Он утонул, переплывая реку. Тело его нашли, но вернуть к жизни его не удалось, пришлось похоронить в пу­стыне.

Смерть Оскара была большой потерей. С тя­желым сердцем отправились путешественники дальше в глубь диких лесов. Огромные стаи обезьян, прыгая по деревьям, долго не отста­вали от наших путешественников, почти каждую ночь слышался рев львов, навстречу попадались целые стада слонов, а в каждой реке подстере­гали неосторожных крокодилы.

Во время одной охоты чуть не погиб и сам Брэм: на него бросился легко раненный и разъ­яренный бегемот. Только хладнокровие и лов­кость спасли Брэма от смерти.

Несмотря на все трудности, сборы коллекций и наблюдения над природой в тропических лесах продолжались, и результаты их превзошли все ожидания. Путешественники добыли шкуры многих зверей и более 1400 птичьих шкур. Поймали также множество живых животных: ибисов, грифов, обезьян и крупных хищников. Брэм умел обращаться с животными и быстро приручать их.

Наконец, Брэм вернулся в Хартум. Здесь он получил письмо с неприятным известием: Мюл­лер потерял все свое состояние, и экспедиция, заброшенная за четыре тысячи километров от родины, осталась без всяких средств к существо­ванию.

О продолжении путешествия нечего было и думать. Нужно было позаботиться о сегодняш­нем дне. Дело дошло до того, что нечем было кормить людей и животных. Но Брэм не расте­рялся. Он знал, где найдет помощь, и пошел к местным жителям — арабам. Они, как могли, по­могали ему. Арабы с большим уважением отно­сились к Брэму. Брэм не походил на других чу­жеземцев, не гнушался мусульман, как другие европейцы-колонизаторы. Среди арабов у Брэма были настоящие друзья. Он охотно ходил к ним в гости, посещал вместе с ними кофейни и ме­чети. Брэм за время своего долгого пребывания в Африке изучил арабский язык, умел читать и писать по-арабски. Часто он ходил в арабской одежде.

Арабы считали Брэма своим: они уверяли, что настоящая его фамилия не Брэм, а П-бре-ем (то есть арабское имя Ибрагим), и дали ему про­звище Халил-эфенди.

Большое почтение внушал еще Брэм своей необыкновенной способностью приручать жи­вотных.

В удивлении останавливались арабы, а наи­более суеверные в ужасе закрывали глаза, когда встречали Брэма, за которым вприпрыжку, хлопая крыльями, следовали громадные грифы или стая ручных ибисов. Часто вместо птиц за ним, опустив голову и хвост, бежала львица. Ее звали Бахида. Иногда она подбегала к Брэду и терлась о его колени, как кошка; слушала она Брэма с первого слова.

Однажды на дороге львица схватила маленького негритенка; все люди в ужасе разбежались, на коже ребенка из-под когтей львицы уже г казалась кровь. Брэм шел впереди. Он оглянулся и успел крикнуть львице приказан бросить ребенка. Бахида тотчас же оставила его и затем безропотно перенесла побои, которыми, наказал ее Брэм.

Эта львица стала совсем ручной и настоль привязалась к Брэму, что часто спала с ней вместе на одной кровати. Брэм привез ее пот в Европу.

Брэм приручил еще крокодила, которого селил на дворе. Бывало, Брэм подойдет к две и начнет звать крокодила, а тот поднимет голо и послушно ползет к своему хозяину. Брэм проделывал над ним всякие штуки, садился верхом или катал его, как бревно, а крокодил спокойно переносил эти забавы; одного только терпеть не мог — когда ему в ноздри дули табачным дымом: тогда он сердито мотал голов» щелкал зубами, сопел и быстро уползал.

Но наибольший ужас внушали арабам гиены. Арабы считали гиен нечистыми животными, «исчадиями ада». Бывало, сидят у Брэма в гостях его друзья-арабы, пьют чай, ведут спокойные разговоры.—вдруг по лестнице слышат мягкие шаги и поскрипывание (Брэм жил втором этаже, а в первом было помещение для зверей). И вот комната наполняется хищными гиенами. Они деловито рассаживаются около пьющих чай и ждут подачки, точно большие баки. Свое нетерпение гиены выражали хриплым кряканьем. Если Брэм давал им хлеб или мясо, они в знак благодарности обнюхивали руки и лицо. Глаза гиен светились в полумраке комнаты. Арабам казалось, что гиены вот - разорвут Брэма и всех присутствующих, и гости в ужасе пятились к дверям.

Почти 14 месяцев прожил Брэм в Xaртуме, поэтому у него было много времени воспитания животных, но не было денег перевезти свои большой караван и коллекции Европу.

В это время в Хартум приехал по торговым делам один предприимчивый купец из Pocсии, по рождению немец. Европейцы очень редко приезжали в Хартум. Этот купец, возвращаясь в Каир уже без товаров, охотно взял с собой Брэма и весь его караван. Плавание по реке Нилу прошло благополучно, только на бур нильских порогах сорвалось с палубы и потонуло несколько ящиков с коллекциями. В Каире Брэму удалось занять в долг денег, чтобы везти в Европу своих животных. В городе Вене ему все же пришлось сделать остановку. С боль­шим сожалением Брэм продал для расплаты с долгами большую часть своих животных, в том числе львицу Бахиду и крокодила. Остальных животных Брэм отвез в Берлинский зоологиче­ский сад.

Наконец, после пятилетнего отсутствия Брэм вернулся в родной дом.

Встречать его вышли отец, мать, сестры и братья. Сначала его даже не узнали, так он из­менился. Уехал Брэм веселым безбородым юношей, а тут вдруг выходит из экипажа человек с большой темной бородой, длинными волосами, загорелым мужественным лицом, высоким лбом, на котором уже легли глубокие морщины. Только большие голубые глаза смотрели все приветливо.

Большой радостью для Брэма было увидеть всех живыми и здоровыми. Но радость была отравлена тем, что успех экспедиции был оплачен такой тяжелой ценой —смертью старшего брата Оскара.