Цимарроны, как называют в Америке одичавших лошадей, живут теперь во всех частях пампы многочисленными табунами, которые иногда состоят из нескольких тысяч голов. Они причиняют много вреда. Цимарроны не только уничтожают хорошие пастбища и посевы, но и уводят с собой домашних лошадей. Местные жители в пампе едят мясо жеребят и кобыл цимарронов, а также приручают их для верховой езды. Определенного типа в строении тела и окраске эти лошади не имеют.
«Тщетно ищешь, — говорит Чуди, — по крайней мере в этой части пампы, однородный тип в породе лошадей; встречаешь лишь пеструю смесь форм, величин и цветов. Особенно часто замечал я пегих лошадей. Я часто имел случай наблюдать много сотен согнанных вместе животных и каждый раз тщетно искал описанный различными путешественниками тип лошади пампы и признаки, которые можно было бы считать общими для всех этих животных. Я не хочу отвергать, что такой общий характер может встречаться у лошадей пампы к югу от
Буэнос-Айреса, но этого нет в тех частях страны, по которым я путешествовал».
О жизни одичавших лошадей в пампе Александр Гумбольдт рассказывает следующее:
«В летнее время под отвесными лучами солнца, никогда не закрывающегося тучами, вся трава желтеет, выгорает и превращается в пыль, земля покрывается трещинами, словно от многочисленных землетрясений. Среди густых облаков пыли, мучимые голодом и нестерпимой жаждой, лошади и скот носятся, вытянув шеи и раскрыв рты, чтобы по более влажной струйке ветра учуять, где находится еще не вполне высохшее озеро... Когда палящий зной дня сменится прохладой ночи, лошади все же не могут найти покоя. Ночью их преследуют летучие мыши-кровососы.
Но вот после долгой засухи наступает благодатное время дождей. Все меняется. Едва дождь смочит землю, как вся степь покрывается чудесной зеленью. Теперь кони и рогатый скот пасутся в полном довольстве. Когда же трава вырастет, новые опасности ожидают животных. В траве таится ягуар и неожиданным прыжком настигает коня или жеребенка. Вскоре от дождей разливаются реки. Матки с жеребятами собираются на более возвышенные места, которые вскоре остаются небольшими островами среди огромного водного пространства.
С каждым днем сухой земли делается все меньше и меньше. Пастбища исчезают под водой, и животные, сбившись в кучи, плавают целыми часами, скудно питаясь ветками торчащих из воды кустарников. Немало жеребят тонет или гибнет от нападений алигаторов».
Лошади родят зрячих и покрытых шерстью жеребят, которые могут стоять и бегать через несколько минут после появления на свет. Они сосут мать приблизительно в течение пяти месяцев.
Ранней весной лошадь покрывается короткой и гладкой летней шерстью, а осенью — более длинной и густой. По окраске шерсти лошади чрезвычайно разнообразны, начиная от черной — вороной — масти и кончая сивой. Впрочем, совершенно белые лошади со светлой кожей встречаются очень редко. Гораздо чаще бывают серые лошади в «яблоках», где наряду с белыми встречаются и волоски черного цвета. С годами они постепенно белеют. Бурая и рыжая окраска, свойственная большинству лошадей, близко подходит к цвету шерсти диких лошадей. Если окраска светлая — это саврасые, песочно-желтые масти; если она переходит в серый цвет — это мышастые масти; при этом иногда заметна и черная полоса вдоль спины. Рыжевато-желтую окраску имеют некоторые породы пони.
Лошади подвержены многим заболеваниям. Очень распространена среди лошадей болезнь шпат, или наколенница, вызывающая опухоль, а потом и отвердение суставов. Другая болезнь — мыт; при этой болезни у лошади бывает слезотечение и опухают железы под подбородком. Сап внешне проявляется сильным воспалением слизистой оболочки носовых путей,— это смертельная и очень заразительная болезнь, передающаяся человеку. Лошади страдают также от наружных и внутренних паразитов. Особенно распространена лошадиная аскарида — круглый кишечный глист.
Лошадь используется человеком как рабочее животное и не откармливается на мясо. Но в некоторых странах Востока лошадиное мясо — излюбленная пища. У нас в СССР конину едят татары, казахи, киргизы и башкиры. В гигиеническом отношении лошадиное мясо обладает ценными качествами: лошади не поддаются заражению чахоткой, в их мясе не бывает также трихин. По вкусовым качествам мясо жеребят превосходно, особенно по сравнению с более грубым мясом взрослых лошадей.
Зрение лошади недостаточно развито для того, чтобы обращать внимание на предметы, находящиеся в покое, но движение она замечает гораздо лучше человека. Способность лошади ориентироваться выступает особенно ярко, когда она попадает в условия, при которых человек мало может ею руководить, например, в снежные бури или при переходах в высоких горах. Тогда становится ясно, как хорошо это животное запоминает местность и умеет преодолевать встречающиеся препятствия. При хорошем уходе лошадь может дожить до сорока лет. Обычно же она не достигает этого возраста и уже в двадцать лет становится старой; такая ранняя старость связана с недостаточно хорошим уходом.
В начале этого столетия ходило много рассказов о необычайном уме и способностях некоторых лошадей. Известный тогда жеребец, «Умный Ганс», будто бы умел читать и считать и производил в уме сложные арифметические действия. Свои ответы он выстукивал ударами копыт. Хозяин других «умных» лошадей, торговец драгоценными камнями Кралль, даже написал в 1912 году книгу «Мыслящие животные». Эти «мыслящие» лошади тоже некоторое время были знамениты.
Некоторые ученые — профессор Цур-Штрас-сен (редактор последнего немецкого издания «Жизни животных» Брэма), профессор Гойтель-ман и другие—высказали мнение, что Кралль бессознательно подает лошадям знаки (например, движением головы или бровей, когда лошадь, выстукивая число, доходит до требуемой цифры). Слушаясь этих знаков, животные перестают стучать в нужный момент копытом той или иной ноги. При проверке не раз выходило, что если хозяин лошади не знал правильного ответа на вопрос, то и лошадь не могла выстукать решение задачи.
Краллю как-то предложили прикрыть глаза лошади наглазниками, чтобы она не могла видеть сигналов — движений руки, головы или глаз.
Когда наглазники были надеты на лошадей, это тотчас отразилось на результатах опытов. Лошади путали цифры и буквы. Они «забыли» даже сложение и вычитание, не говоря уже о более сложных математических вычислениях. Кралль утверждал, однако, что его лошади просто не привыкли к наглазникам и что даже человек, если ему надеть на глаза непривычные для него очки, чувствует стеснение и может наделать ошибок. Во всяком случае, мало-помалу слава «мыслящих лошадей» померкла.